Юрий пашолок. железный капут

Конкурент для наследников «водоплавающего» Т-40

Прежде чем перейти к проекту, который предлагал лейтенант Проворнов, следует напомнить, какие лёгкие танки состояли на вооружении РККА летом 1942 года. Массовое производство лёгкого танка Т-50, который должен был стать основной машиной в своём классе, наладить не удалось. Развитие машин лёгкого класса пошло по пути превращения малого разведывательного танка-амфибии Т-40 сначала в Т-60, а затем в Т-70. На тот момент это оказалось верным решением, но со своими нюансами, которые проявились уже на Т-70.

По компоновочной схеме Т-40, Т-60 и Т-70 представляли собой небольшие машины, в которых силовая установка находилась справа от механика-водителя. Башня при этом была смещена влево. При попадании вражеского снаряда в двигатель пожар быстро охватывал и боевое отделение. Кроме того, компоновочные решения, унаследованные от танка-амфибии, оставляли не слишком большой простор для усовершенствования. Появившийся в конце 1942 года Т-80 с двухместной башней стал вершиной развития этой серии машин, а её дальнейшая эволюция была лишена смысла.

Схема привода к бортовым передачам.

Предложенный лейтенантом Проворновым лёгкий танк выглядел гораздо интереснее, чем Т-70 и тем более Т-60. Вероятно, как минимум с Т-60 изобретатель был знаком, на что прямо указывает, например, силовая установка. Знал Проворнов и конструкцию лёгкого танка Т-26. При этом концептуально предлагаемая боевая машина оказалась ближе к Т-34. Особенно хорошо сходство угадывается во внешнем виде. Корпус с рациональными углами наклона, характерная форма башни, размещение трансмиссии в корме боевой машины – влияние конструкции Т-34 угадывается во всём. Разумеется, о полном копировании Т-34 речь не идёт — в предлагаемой машине нашлось место ряду оригинальных интересных идей.

Таким способом Проврнов предполагал объединять двигатели в единый блок.

Образцы для промышленности

Помимо изучения отдельных узлов и агрегатов, на НИБТ Полигоне изучалась и броня польского танка. Благодаря тому, что в распоряжении испытателей имелось несколько однотипных машин, удалось провести полноценное изучение, включавшие и обстрел. Польские конструкторы смогли несколько усилить броневую защиту танка по сравнению с Vickers Mk.E. Толщина лобового листа корпуса и лба подбашенной коробки увеличилась до 17 миллиметров. Часть листов была изготовлена из гомогенной брони, часть — из цементированной. Это позволило гарантированно обезопасить танк от пуль винтовочного калибра, а также значительно уменьшить дистанцию поражения танка из крупнокалиберных пулеметов. Правда, при этом пришлось пойти на снижение толщины бортовых листов корпуса в районе моторного отделения до 10 мм. Толщина брони башни составляла 15 мм.

Схема броневой защиты 7TP

Для изучения брони разукомплектованный корпус танка 5057 подвергли обстрелу из винтовки Мосина лёгкой и бронебойной пулей, а также из пулемёта ДК калибра 12,7 мм. Результаты испытаний показали более высокую, по сравнению с Т-26, стойкость брони. Лобовой лист корпуса пробивался бронебойной пулей пулемёта ДК на дистанции 100 метров, а броня толщиной 15 мм пробивалась на дистанции 200-250 метров. Также испытания показали, что при обстреле подвижной бронировки орудийной установки та не заклинивается. Безусловно, этот факт говорит в пользу решения польских конструкторов. Другой вопрос, что в немецкой армии крупнокалиберные пулемёты не получили большого распространения. Чаще всего осенью 1939 года 7TP приходилось иметь дело с 3,7 cm Pak, для которой пробитие брони толщиной 17 мм не было проблемой.

Испытания башни 7TP на филиале НИИ-48 в Мариуполе

К слову, в Красной армии крупнокалиберный пулемёт ДШК в крупную серию пошел только к началу Второй мировой войны, до 1939 года танкисты вероятного противника имели куда больше шансов встретить на поле боя расчёт 45-мм противотанковой пушки.

Башня польского Vickers Mk.E перед обстрелом. Английская броня оказалась хуже польской

Следует добавить, что НИБТ Полигон оказался не единственным местом, в котором проводился обстрел польских танков. Филиал НИИ-48 в Мариуполе провел испытания обстрелом башни 7TP, а также Vickers Mk.E. Испытатели высоко оценили качество польской брони. В то же время отмечалось более низкое качество брони и узлов соединения башни Vikcers Mk.E. При обстреле из 45 мм пушки английская броня раскалывалась. В отличие от английской, польская броня отколов не давала.

7TP в Сталинграде, январь 1943 года. Не исключено, что это один из танков, захваченных в октябре 1939 года

В начале 1941 года танки 5057 и 5097 были сданы в металлолом, а 7TP и C7P оказались на хранении. В апреле 1941 года танк 5091 и тягач было решено отдать в музей. Дальнейшая судьба этих машин неизвестна. Не исключено, что их направили на одно из предприятий города. По крайней мере, в фотохронике встречается 7TP с польским камуфляжем, находившийся на территории Сталинградского тракторного завода. Кроме того, под Волгоградом был обнаружен остов тягача C7P. Из него был сделан макет Т-26, при этом башню для этого «кентавра» взяли от БТ. Ныне эта машина находится в экспозиции музея на Поклонной Горе в Москве.

Источник – http://warspot.ru/10591-modernizatsiya-po-polski

Особенности конструкции

Лёгкий танк Проворнова представлял собой трёхместную боевую машину массой 11 тонн. Длина корпуса составляла всего 4 метра — это меньше не только в сравнении с Т-70, но и с Т-60. Ширина корпуса также отличалась от аналогов в меньшую сторону – она составляла 2 метра. При таких габаритах компоновка корпуса представляла собой крайне сложную задачу, но, к чести автора, на бумаге он её решил. Как уже говорилось выше, из-за использования компоновки плавающего танка Т-40 внутреннее пространство Т-60 и Т-70 использовалось нерационально. Особенно это касается носовой части, где много места попросту пустовало. Благодаря использованию формы корпуса по типу Т-34 лёгкий танк Проворнова был лишён этого недостатка.

Место механика-водителя по сравнению с Т-60 и Т-70 оказалось сдвинуто вперёд, что позволило высвободить пространство сзади. Для попадания внутрь танка для механика-водителя изобретатель предусмотрел большой люк по типу Т-34, оснащённый двумя смотровыми приборами. Справа от люка предполагалось поставить шаровую установку с пулемётом ДТ, а также перископический прибор вроде того, что ставился на Т-34 выпуска Сталинградского Тракторного Завода (СТЗ). Для эвакуации экипажа в полу был предусмотрен аварийный люк.

Схема топливных баков. Размещение баков вне боевого отделения было однозначным плюсом

Много общего с Т-34 было у лёгкого танка Проворнова в компоновке кормовой части. В качестве силовой установки предполагалось использовать спарку двигателей ГАЗ-11. Такие же моторы ставились на Т-40, Т-60 и Т-70. Суммарной мощности 170 л.с. должно было хватить для расчётной скорости 45 км/ч. Весьма оригинально выглядела идея использования спарки двигателей: по задумке автора, моторы были соединены при помощи поперечной передачи. Оба мотора закреплялись на общей раме, общими у них были система питания топливом, выключатель зажигания и кнопка электростартёра.

Оригинальным было и устройство системы охлаждения. Радиаторы Проворнов решил разместить над двигателями. Подобное решение применялось на лёгком танке Т-26. Получилась компактная силовая установка, вполне вписывающаяся в столь небольшой корпус. В кормовой части также находились бензобаки общей ёмкостью 500 литров. Согласно расчётам автора, запас хода по шоссе должен был составить 430 км, а по просёлку – 300 км. Вынос бензобаков из боевого отделения был несомненным плюсом конструкции Проворнова. В корме находилась и трансмиссия. Бортовые передачи без изменений брались от Т-60. Для доступа в МТО предполагалось использовать большие люки, аналогичные тем, что стояли на Т-34.

Крыша моторно-трансмиссионного отделения, сделанная «по мотивам» Т-34

Весьма рационально выглядит и ходовая часть танка, представлявшая собой смесь решений, взятых от Т-34 и Т-60. На проекте Проворнова должна была использоваться торсионная подвеска. В отличие от Т-60 или Т-70, применение поддерживающих катков не предусматривалось. На каждый борт предполагалось установить по 4 катка диаметром 650 мм, что значительно больше, чем у Т-60. Ширина траков должна была составить 300 мм. Любопытно, что именно такую ширину имели траки модернизированного Т-70, который появился спустя несколько месяцев после проекта лейтенанта Проворнова.

Если с компоновкой корпуса всё выглядит разумно, то с башней возникают вполне закономерные вопросы. Как ни странно, но при таких небольших габаритах и плотной компоновке Проворнову удалось установить на свой танк двухместную башню. Продольная схема даёт лишь примерное представление о размерах, но в целом диаметр башенного погона примерно соответствует таковому у Т-26 и БТ-7, где спокойно размещались два человека.

По конструкции башня лёгкого танка в уменьшенном виде повторяла башню Т-34. Согласно описанию, при изготовлении башни предполагалось использовать литьё. От Т-34 башня унаследовала не только форму, но и большой люк, а также смотровые приборы. В качестве вооружения предлагалось использовать 45-мм пушку и спаренный с ней пулемёт ДТ. Боекомплект включал в себя 150 снарядов и 75 магазинов для ДТ. С учётом размеров танка, реальный боекомплект явно получился бы меньшим.

Схема торсионной подвески, а также ленивец

Источники и литература:

• NARA (National Archives and Records Administration)
• BAMA (Bundesarchiv)
• Panzer Tracts No. 9–2 – Jagdpanzer IV, Panzer IV/70 (V), and Panzer IV/70 (A) development and production from 1943 to 1945, Thomas L. Jentz, Hilary L. Doyle, Panzer Tracts, 2012
• Panzer Tracts No. 20–1 – Paper Panzers, Thomas L. Jentz, Hilary L. Doyle, Panzer Tracts, 2001
• Special Panzer Variants: Development – Production – Operations, Walter J. Spielberger, Hilary L. Doyle, Schiffer Publishing, 2007
• Light Jagdpanzer: Development – Production – Operations, Walter J. Spielberger, Hilary L. Doyle, Schiffer Publishing, 2007

Трофеи стремительного рейда

Для советских военных развитие польского варианта Vickers Mk.E не являлось новостью. Долгое время Войско польское считалось одним из наиболее вероятных противников Красной армии, так что интерес советских военных к польской бронетехнике был объясним. О существовании 7TP стало известно ещё в 1935 году, когда первые машины данного типа были показаны на параде. Правда, информация о польском танке в СССР была не совсем достоверной, например, существовало некоторое заблуждение относительно силовой установки. Кроме того, за второй вариант 7TP был принят Vickers Mk.E с массивными воздухозаборниками, которые были внедрены в конструкцию по причине перегрева двигателей. Знали в СССР и про тягач C7P, который был разработан на базе 7TP.

К началу Второй мировой войны бронетанковая техника Польши вообще была одной из наиболее изученных советскими военными. Больший объём информации имелся только по бронетанковой технике Чехословакии, поскольку с этой страной у СССР с 1937 года развивалось плотное военно-техническое сотрудничество.

Польский легкий танк 7TP после восстановления. НИБТ Полигон, 1940 год

Несмотря на то, что Польша долгое время рассматривалась в СССР как основной вероятный противник, по-настоящему масштабных боевых действий между государствами так и не произошло. К 17 сентября 1939 года, когда начался «освободительный поход», де-факто Польша уже проиграла войну. К моменту перехода РККА в наступление основная часть польской армии ещё вела оборонительные бои с немцами на западе, но уже вовсю шла эвакуация правительственных учреждений и вывод армейских частей, в основном через Румынию и Венгрию. Этими фактами объясняются небольшие потери Красной армии и не очень интенсивное сопротивление польских войск на востоке.

Разумеется, имели место и серьёзные бои, но появление в 2 часа ночи 19 сентября во Львове советских танков говорит о многом. Эти машины входили в состав 24-й легкотанковой бригады под командованием полковника П.С. Фотченкова. Во Львове воевать им пришлось не с поляками, а с немцами, которые также входили в город. Обе стороны понесли небольшие потери. Что же касается польских танков, то им так и не довелось столкнуться лицом к лицу с советскими боевыми машинами.

Примерно в то же время, когда советские танки приближались ко Львову, 10-я моторизованная кавалерийская бригада под командованием Станислава Мачека сражалась с немцами под Томашувом-Любельским. Часть бригады смогла прорваться в сторону границы с Венгрией. Венграм досталась польская техника, включая танкетки TK-S, а интернированные польские военнослужащие смогли впоследствии перебраться во Францию и продолжили сражаться с нацистами. Основная же часть танков бригады оказалась в руках немцев. В числе захваченной вермахтом бронетехники были Renault R 35, толком не повоевавшие, Vickers Mk.E, 7TP, C7P и TK-S. Они оказались на сборном пункте аварийных машин (СПАМе), организованном в районе Томашува-Любельского.

На машине сохранился оригинальный польский камуфляж

К 5 октября между СССР и Германией были закончены переговоры о разделе польской территории. Красная армия стала отходить на оговорённые в соглашении позиции. Одновременно началось выполнение приказа об эвакуации трофейного имущества. В его ходе произошёл крайне неординарный рейд, совершенный в начале октября 1939 года. Судя по всему, командование 24-й легкотанковой бригады как-то узнало о СПАМе под Томашувом-Любельским. 6 октября из состава бригады был сформирован летучий отряд из 152 человек, задачей которого стал сбор трофеев. После рейда, осуществлённого этим подразделением, немцы недосчитались 10 польских танкеток, 9 польских и 2 немецких танков (Pz.Kpfw.II Ausf.C), а также 3 десятков орудий. Среди польских танков оказалось несколько 7TP и Vickers Mk.E.

Трофеи бригады стали самым богатым «уловом» Красной армии вплоть до начала Великой Отечественной войны. До этого рейда трофеи ограничивались единичными экземплярами. Поскольку технику забрали со сборного пункта аварийных машин, все танки и тягачи требовали ремонта. В том числе и поэтому летучий отряд брал сразу по нескольку экземпляров однотипных машин.

Зачем контролировать дороги

Хорошо известно, что немцы старались взять под свой контроль дороги, наступали они по ним, отступали тоже. Тут и тактика, вполне понятная, но есть оооочень большое подозрение, что дело было не только в тактике. Уж очень часто на том же eBay встречаются фото типа Panzer Schlamm вот с такими живописными пейзажами.

«Приехали, соколики»

Дело тут в целом ряде аспектов. Во-первых, удельная мощность. Как уже говорилось выше, Книпкамп очень хотел танк с удельной мощностью 20 лошадиных сил на тонну. Это было нужно не только для «гоночного» танка. Высокая удельная мощность нужна и для преодоления тяжелого бездорожья, и для пробивания себе пути в снегу. Неслучайно Pz.Kpfw.III Ausf.A имел самую высокую удельную мощность в семействе — 16,7 л.с. на тонну. А дальше всё было хуже и хуже. При этом Книпкамп был совсем не одинок. Формула «20 лошадиных сил на тонну» была и до войны, и во время нее, и после, и в общем не потеряла актуальности и сейчас. Благодаря такой удельной мощности машина имеет хороший запас по возможности преодолевать самые сложные участки. Вот только к лету 1941 года удельная мощность была, как уже говорилось, 13,26 л.с. на тонну.

Панцер пытается сделать марш

Еще одним, очень важным показателем, стало удельное давление на грунт. В Советском Союзе даже 0,85 кг/см2 было очень высоким показателем, при таком начинали бить тревогу. В идеале это должно быть 0,65-0,75 кг/см2, при таком обеспечивается хорошая проходимость на мягком грунте. Надо сказать, что поначалу и немцы имели такое же мнение. Pz.Kpfw.III Ausf.A имел удельное давление на грунт 0,68 кг/см2, очень приличный, для среднего танка, показатель. А вот дальше началось… Поэтому у Pz.Kpfw.III Ausf.E/F удельное давление на грунт выросло до 0,9 кг/см2. И это еще танк, имеющий массу 18,5 тонн! А вот у Pz.Kpfw.III Ausf.H даже после установки чуть более широких траков удельное давление на грунт составило 1 кг/см2. При этом «широкими» траками они были условно. На самом деле ширина осталась те же 380 мм, просто пальцы стали длиннее. О чем та в 6-м отделе Департамента Вооружений думали, непонятно. Зато становится понятно, что Pz.Kpfw.III летом 1941 года — это танк не только не не выдающейся удельной мощностью, но и с очень высоким удельным давлением на грунт.

«Главное, нам дали его проверить, какой он моряк, этот пароход.»

Результаты такого беспечного отношения к вопросу совершенствования ходовой части прекрасно продемонстрировали совместные испытания зарубежных танков летом 1940 года под Казанью. Нет, местами машина вела себя вполне прилично. Максимальная крутизна преодолеваемого подъёма для Pz.Kpfw.III составила 35 градусов, что стало лучшим результатом. Траки скелетной конструкции обеспечивали хорошее сцепление с грунтом. Но вот когда дело касалось преодоления тяжелого бездорожья… При попытке преодоления брода Pz.Kpfw.III прошёл всего 30 метров, набрал воды и заглох, вытаскивать его пришлось при помощи тягача «Ворошиловец». Еще показательнее получились испытания по преодолению болотистой местности. Pz.Kpfw.III прошёл половину дистанции — 50 м из 100, после чего равномерно погрузился и сел на брюхо. При попытке выехать задним ходом машина увязла ещё сильнее. Неудачей закончились и попытки выбраться при помощи бревна, закреплённого на гусеницах. А до того были еще и испытания по езде по снегу, и там Т-34 был выше немецкого визави на голову.

На испытаниях немецкий танк оказался в аутсайдерах. ЦАМО РФ, фонд 38, опись 11355, дело №817, л.37

По итогам получается следующая картина. Pz.Kpfw.III действительно превосходил Т-34 по одним параметрам, но весьма так уступал по другим. И одним из этих параметров была проходимость. По проходимости Т-34 как раз вопросов не было, не зря Сталин в начале 1942 года сказал «как ласточка летает», это было про езду по снегу. Т-34 мог пройти там, где пасовали другие танки, и это часто приводило к нехорошим последствиям (чем круче джип, тем дальше трактор). А вот у немецкой машины с этим дела обстояли не очень. И да, немцы были совсем не дураки. Когда создавался танк нового поколения, там был куда более широкий трак. Но… в виду постоянных хотелок по усилению броневой защиты исходные 35 тонн превратились почти в 45. Поэтому у VK 30.02(M) удельная мощность 20 л.с. на тонну и приличные показатели удельного давления на грунт были, а вот у серийного Pz.Kpfw.Panther — уже нет. Такая вот се ля ви.

Изучение трофейного Pz.Kpfw.III Ausf.H в СССР:

«Немецкий меч ковался в СССР»

Одной из излюбленных тем, к которой имеет прямое отношение и советское танкостроение, является деятельность Рейсхвера на территории СССР. Прежде всего это касается Технических курсов Осоавиахима (ТЕКО, в немецких документах — полигон Kama), где испытывались немецкие танки и бронемашины, а также обучались немецкие танкисты. Эта деятельность называется чуть ли не взращиванием будущих танковых сил Германии, в связи с чем звучат требования покаяться.

Схема ходовой части Т-28 и Großtraktor Krupp — как можно заметить, у них много общего

Кроме грустной улыбки, подобные разговоры ничего другого вызывать не могут. Для начала следует чётко очертить время сотрудничества Германии и СССР в военной сфере — 1924–1933 годы. После прихода к власти нацистов сотрудничество свернули. Кроме того, испытания немецких танков и броневиков под Казанью являются не более чем верхушкой айсберга, и, если копнуть хотя бы немного глубже, разговоры о «ковке меча на Востоке» выглядят откровенно нелепо. Фактически все те немецкие танки и броневики, которые испытывались в СССР, оказались тупиковым путём развития. И Großtraktor, и Leichttraktor, и Räder-Raupen Kampfwagen m/28 на испытаниях показали себя плохо — настолько плохо, что их доработка заняла несколько лет и ни к чему хорошему не привела. Уже в 1932 году было понятно, что ни один из этих танков не годится для серийного произ­водства, и даже как учебные машины эти разработки выглядят весьма сомнительно. В результате немецкие конструкторы «срисовали» компоновочную схему с артиллерийского тягача Carden-Loyd, которые полулегально закупили у англичан. То есть всё, что смогли получить немцы от испытаний, — это необходимость проектировать новые танки, а также несколько десятков обученных танкистов.

Спаренная установка орудия, 45-мм танковая пушка (37 мм в немецком варианте) и перископический смотровой прибор (прицел) были подсмотрены у немецкого Leichttraktor

Гораздо интереснее выглядит другая сторона медали — выгода советской стороны от сотрудни­чества с немцами. Об этом любители рассказывать про немецкий меч стараются не вспоминать, и напрасно. Помимо активности немецких конструкторов, например Эдварда Гроте, имелись и другие, куда более осязаемые результаты. Для начала, без немецких станков производство МС-1, первых советских крупносерийных танков, запустить было бы куда сложнее. Часть станочного оборудова­ния, которое получил завод «Большевик», имела немецкое происхождение. Также в Германии было закуплено практически всё электрооборудование, на моторах советских танков использовались карбюраторы Pallas. Более того, во многих советских предвоенных танках использовалось электро­оборудование Bosch. Сотрудничество с Rheinmetall дало советским танкам новые пушки калибра сначала 37, а затем 45 мм. Таким образом, не Советский Союз взращивал немецкое танкостроение, а совсем наоборот.

Советский танковый шлем и его прародитель

Отдельно стоит поднять тему испытаний на ТЕКО с советской стороны. Обычно её показывают с немецкой стороны, даже не задумываясь, какие дивиденды получил Советский Союз. Между тем деятельность немцев под Казанью имела прямые последствия для советского танкостроения. Как раз в самом конце 20-х – начале 30-х годов советское танкостроение находилось на перепутье. Работы по модернизации Т-18 постепенно заходили в тупик, собственный средний танк Т-24 оказался не совсем тем, что хотели военные, да и ТГ-1 получился неудачным. И вот тут, что называется, заграница помогла. Ходовая часть Großtraktor Krupp легла в основу Т-28, самого удачного и массового среднего танка межвоенного периода, да и мотор данной машины имел немецкое происхождение. Концепция Großtraktor легла в основу опытного танка ПТ-1, который позже эволюционировал в Т-29. Информацию о немецких танках советские конструкторы почерп­нули на ТЕКО — всего там побывало восемь человек, включая С. А. Гинзбурга, создателя Т-28 и человека, который внедрял Т-26 в серийное производство. Спаренная установка орудия на одно­башенном Т-26 делалась под влиянием Leichttraktor. Подсмотрели у немецких танков и перископи­ческие приборы. Изучение немецких машин существенно ускорило внедрение на советских танках сварки. Также у них подсмотрели поручневые антенны. Наконец, в основе советского танкового шлема лежал немецкий образец. Одним словом, влияние немецкого танкостроения оказалось весьма высоким. Более того, с результатами своей деятельности немцы столкнулись уже в 1936 году в Испании — легион «Кондор», вооружённый лёгкими танками Pz.Kpfw.I, столкнулся с советскими Т-26, где имелась масса разработок немецкого происхождения.